Поэма про лето
Тут по всей Тверской губернии внезапно лето настало. По сему случаю на выходных посетил село Семеновское и деревню Кресино Торжокского уезда.
( Collapse )
By logging in to LiveJournal using a third-party service you accept LiveJournal's User agreement
Category was added automatically. Read all entries about "литература".
Тут по всей Тверской губернии внезапно лето настало. По сему случаю на выходных посетил село Семеновское и деревню Кресино Торжокского уезда.
( Collapse )
Решил в этом году снова чтением заняться. Проверил свой список, следующие в очереди Флоровский и за ним Докинз. Очень забавное соседство, понимаю, вот такая у меня каша в башке. Но ничего серьезного из-за работы на ум не пошло, так что забил на очередь и читал исключительно беллетристику разной степени свежести и качества. Когда-то помню давал себе слово, что буду про каждую даже пустяковую книжку откладывать в уютном свои впечатления. Надо держать обещания.
( Collapse )
На этом и закончу.
"Это просто пошлость!"
Так сказал Толстой, в переданном кем-то "разговоре", о "Женитьбе" Гоголя.
Вот год ношу это в душе и думаю: как гениально! Не только верно, но и полно, так что остается только поставить "точку" и не продолжать.
И весь Гоголь, весь - кроме "Тараса" и вообще малороссийских вещиц, есть пошлость в смысле постижения, в смысле содержания. И - гений по форме, по тому, "как" сказано и рассказано.
Он хотел выставить "пошлость пошлого человека". Положим. Хотя очень странная тема. Как не заняться чем-нибудь интересным. Неужели интересного ничего нет в мире? Но его заняла, и на долго лет заняла, на всю зрелую жизнь, одна пошлость.
Удивительное призвание.
Меня потряс один рассказ Репина (на ходу), который он мне передал если не из вторых, то из третьих рук. Положим, из вторых (т. е. он услышал его от человека, знавшего Гоголя и даже подвергшегося "быть гостем" у него), и тогда он, буквально почти, передал следующее:
( Collapse )
Но какая же мысль? Идиот таращит глаза. Не понимает. "Словечки" великолепны. "Словечки" как ни у кого. И он хорошо видит, что "как ни у кого", и восхищен бессмысленным восхищением, и горд тоже бессмысленной гордостью.
- Фу, дьявол! - Сгинь!..
Но манекен моргает глазами. Холодными, стеклянными глазами. Он не понимает, что за словом должно быть что-нибудь, - между прочим, что за словом должно быть дело; пожар или наводнение, ужас или радость. Ему это непонятно, - и он дает "последний чекан" слову и разносит последний стакан противного, холодного чая своим "почитателям", которые в его глупой, пошлой голове представляются какими-то столоначальниками, обязанными чуть не воспеть "канту" директору департамента... то бишь творцу "Мертвых душ".
- Фу, дьявол! Фу, какой ты дьявол! Проклятая колдунья с черным пятном в душе, вся мертвая и вся ледяная, вся стеклянная и вся прозрачная... в которой вообще нет ничего!
Ничего!!!
Нигилизм!
- Сгинь, нечистый!
Старческим лицом он смеется из гроба:
- Да меня и нет, не было! Я только показался...
- Оборотень проклятый! Сгинь же ты, сгинь! сгинь! С нами крестная сила, чем оборониться от тебя?
"Верою", - подсказывает сердце. В ком затеплилось зернышко "веры", веры в душу человеческую, веры в землю свою, веры в будущее ее, - для того Гоголя воистину не было.
Никогда более страшного человека... подобия человеческого... не приходило на нашу землю.
(с) Розанов "Опавшие листья (Короб первый)"
"Пастернака не читал, но осуждаю..."
А я все-таки прочитал. "Доктор Живаго" оказался непростой книгой для метрового чтения.
По количеству персонажей Пастернак явно решил посоревноваться с "Войной и мир".
Кроме этого роман буквально напичкан шикарными описаниями природы:
Зимние пичужки с ярким, как морозные зори, оперением, снегири и синицы, садились на рябину, медленно, с
выбором клевали крупные ягоды и, закинув кверху головки и вытянув шейки, с трудом их проглатывали.
Какая-то живая близость заводилась между птицами и деревом точно рябина все это видела, долго упрямилась,
а потом сдавалась и, сжалившись над птичками, уступала, расстегивалась и давала им грудь, как мамка младенцу.
"Что, мол, с вами поделаешь. Ну, ешьте, ешьте меня. Кормитесь". И усмехалась.
В утренней толкучке вагона или вечернем послеофисном загрузе такая красота глотается весьма тяжко.
Да и первая дореволюционная часть книги меня не впечатлила. Мнение Набокова о некоторой "советчине" Пастернака
мне показалось достаточно справделивым. Вообще роман Набокову крайне не понравился:
"Доктор Живаго" – это недалекий, неуклюжий, тривиальный и мелодраматический роман с шаблонными ситуациями,
сластолюбивыми юристами, неправдоподобными девицами и банальными совпадениями. Словом, проза Пастернака
далеко отстоит от его поэзии. Что же касается редких удачных метафор или сравнений, то они отнюдь не спасают роман
от налета провинциальной банальности, столь типичной для советской литературы.
( Collapse )